Дедушка любил ездить на велосипеде за хлебом или на почту. Штанину брюк подкалывал прищепкой, на руль вешал дерматиновый прямоугольник сумки. Иногда в ней приезжал только кирпичик белого из пекарни. Божественный запах и магический хруст корочки. Хлеб на юге особенный. В муку явно подмешивают солнце и ветер. «Дамская» рама дедушку не смущала. «А мне так легче ногу закидывать!» — говорил он. Залезал на сидение и под треск-звяк педалей и цепи въезжал в предобеденный зной улицы. После трудов велосипед «почивал» в гаражной тени, перешёптываясь о чём-то своём с узкой лестницей на чердак. А мы — после обеда, с оранжево-красным золотом борща и блестящей от чеснока горбушкой, — втроём отправлялись на «тихий час» в прохладу дома. Бабушка засыпала сразу, а деда — сначала за книгу, которая спустя пару глав оберегом ложилась на его седые вихры и укрывала в царстве сна. Вечером — снова в дела, на своём участке они есть всегда, и так течёт жизнь.
